Роддом 15 Москва

У меня было 2 КС по контракту с В.И. Харченко, в 2011 и 2016 году. Второй раз контракт заключала потому, что в первый раз было очень человеческое отношение, пристальное внимание, гладкий послеоперационный период, комфортное пребывание в роддоме. Вера Ивановна заходила каждый день, ребенка принесли практически наутро после операции, шов был ровный и спустя 2-3 года уже абсолютно незаметен. Контракт стоил 52000 р. В 2016 году контракт стоил 92000 р., я по старой памяти пришла к Вере Ивановне. При обсуждении будущего родоразрешения мы обсуждали, что мне дадут возможность увидеть рожденного ребенка сразу, не усыпят (в предыдущих КС меня всегда оставляли без сознания). Вроде все шло гладко.
Неприятности начались, когда мы приехали за пару дней до операции на контрольный КТГ. Дежурный врач хотела меня тут же прооперировать, не имея для этого никаких оснований, кроме приближающегося срока родов. В ход пошли все аргументы, и то, что я умру через пять минут после выхода за ворота, повторялось особенно часто. Мне неоднократно обещали смерть, непонятно, почему. Мы еле выцарапались за 3,5 часа объяснительных и отказных бумаг.
В назначенный день родов я приехала на операцию. Медсестры и врачи не стеснялись при мне обсуждать форму моего позвоночника, варикоз, перебрасываться комментариями. Затем укол, меня уже режут, а я чувствую. Анастезиолог просит – подождите пять минут, сейчас подействует. Мне дурно, ощущение тяжести в голове, я прошу – не усыпляйте меня, я боюсь потерять сознание. В ответ – хохот: «усыпляют только кошек, считай до десяти». Я считаю – и отключаюсь. Третий ребенок родился без моего присутствия, несмотря на мои просьбы. Даже когда было мое первое КС в обычном бесплатном роддоме, врачи ждали моего полного согласия на операцию, одно слово остановило их действия уже на операционном столе. А тут – я договорилась заранее, попросила специально – и врач пренебрегла всеми просьбами!
Потом неоднократно я спрашивала у Веры Ивановны (я ее видела всего один раз после операции), у курирующего врача, у анестезиолога. Вера Ивановна ответила раздраженно – «ты уже меня об этом спрашивала, сколько можно? Тебе было плохо, и мы сделали тебе хорошо! Курирующий врач, не помню имени, сказала – «я тебе показывала ребенка!» А то, что меня не было там – кому она показывала? Отключенному телу???
Анестезиолог ответил – «я не знаю, почему так, я их просил, но они решили так, чтобы быстрее».
Уже после того, как дочку отдали папе, я стала приходить в себя. Медсестра заглянула в мои глаза – «а, мамочка у нас спит». Персонал даже не в курсе, когда оперируемый уже в сознании. И я слышала, как они продолжали обсуждать, что «она вся резаная, как капуста, а еще и четвертого хочет».
Живот зашили криво, шов проходит по диагонали, в одной стороны наплыв. Полагаю, меня еще ждет пластическая операция по выравниванию живота. Палата не комфортная, свет только яркий, отдельных светильников нет. Каждый прием пищи медсестра, разносящая еду, кричала, что мы должны выходить быстренько к ней в коридор брать тарелки, и затем так же быстренько выносить их обратно. Каждый раз ругалась! Это после операции-то?
Мне назначили вакуумную чистку, и процедуру проводили 4 акушерки. Это было самое гуманное и аккуратное отношение – мне все объяснили, действовали аккуратно, подержали за руку. Все прошло спокойно и безболезненно. Почему бы не сделать так во время самой операции, ведь мы за это заплатили? Жестокое обращение врачей привело к сильной послеродовой депрессии. Сегодня ребенку 5 месяцев, а я только сейчас смогла это все написать.